Богемская рапсодия
Великобритания, США, 2018
драма, биография, музыка
18+
Режиссеры: Брайан Сингер, Декстер Флетчер
Актеры: Рами Малек, Люси Бойнтон, Гвилим Ли, Бен Харди, Джозеф Маццелло, Эйдан Гиллен, Аллен Лич, Том Холландер, Майк Майерс, Аарон МакКаскер и другие
Англия, рубеж 1960-70-х. Юный Фарух Бульсара из небогатой семьи беженцев из Занзибара с причудливым челюстным дефектом учится на дизайнера, работает грузчиком, но однажды знакомится в местном клубе с группой, у которой как раз проблемы с поиском вокалиста. Знакомство окажется роковым (ударение любое). Позже он назовет себя Фредди Меркьюри, в его жизни появится девушка, а затем и мужчины, вместе с группой он запишет «Богемскую рапсодию» и еще десятки хитов, будет эпатировать продюсеров и публику, ругаться и мириться с родителями, друзьями, партнерами, группой, но продолжит творить, даже несмотря на СПИД, станет иконой, влюбит в себя весь мир и заставит подпевать многие миллиарды своих современников и их потомков. Фильм приблизительно об этом, никакой подчеркнутой сюжетной линии в нем нет. Это кино-житие.
В этом и главная отличительная черта биографического фильма о Queen. В истории любого масштабного героя можно найти хотя бы один наиболее острый конфликт, на который автор фильма мог бы как на шампур нанизывать разные факты из жизни, подчиняя всё одной идее. Фредди Меркьюри — не исключение.
Можно было бы снять о том, как бедный, но талантливый юноша мужественно поднимается со дна на неприступный музыкальный Олимп. «Богемская рапсодия» не упускает этот мотив из виду, но и не циклится на нем. Да и не сказать, чтобы этот путь сильно тяготил Фредди — он его преодолевал как азартный спортсмен, играя и ставя рекорд за рекордом. К тому же снято на эту тему уже много всего.
Можно было бы построить ленту на том, как непонятый собственной семьей юноша героически старается доказать отцу, что он не кусок дерьма, а действительно Большой Человек. В «Рапсодии» это есть, но и это не главное.
Легко бы легли в основу картины поиски настоящей любви на фоне творческих прорывов и кризисов. Или сложное принятие своей сексуальности и дальнейшие связанные с этим перипетии. Или его борьба со смертельной болезнью. Или непростой путь революционера в музыкальной индустрии. Все это фильм не упускает, но ничего из этого не становится Большой Идеей, ради раскрытия которой и затевался такой амбициозный кинопроект. Проект, который миллионы будут рассматривать под микроскопом, расследуя — те ли люди решились прикоснуться к святыне. Но фокус тут в том, что никаких микроскопов здесь не нужно. «Богемская рапсодия» снята не для этого.
Большие Идеи в основе чьей-то истории вообще часто портят кино. Их раскрытие требует слишком много пространства для автора, который пытается высказаться на заданную тему с позиции собственных представлений о жизни и героях. Самих героев при этом преступно задвигая на задний план. Каким-то чудом авторам «Богемской рапсодии» удалось этого избежать и снять фильм просто о Фредди Меркьюри и группе Queen и больше ни о чем. Сложно себе представить зрителя, который после просмотра на вопрос «О чем фильм» сможет сказать что-то вразумительное о сюжете. И в этом прелесть картины: никаких интерпретаций, никакой морали, ничего лишнего — только люди и музыка. Даже подтасовка дат и порядка событий — только ради складности повествования и больше ни для чего. Задача авторов только в одном — дать зрителю на эмоциональном уровне усвоить галактические масштабы значения этих событий. И это картине удалось на всю катушку, и это сделало ее охраноспособной от нападок по поводу любых дефектов.
Можно сколько угодно рассуждать о том, как справились актеры, исполняющие роли королевского квартета — на пять или все-таки на пять с плюсом. Придираться, в каких ракурсах Рами Малек чертовски похож на Фредди, а каких стоило избегать. Но в «Богемской рапсодии» есть что-то такое, что попросту обезоруживает. При всей склонности к критике стараешься себя ущипнуть и всматриваться в эти нюансы, но через 15 секунд оказывается, что ни во что всматриваться в этом фильме ты абсолютно не способен, ты просто в нем растворяешься.
И это растворение настолько тотальное, что фильм, кажется, мог бы длиться вместо двух с небольшим часов и три, и пять. События здесь заканчиваются в 1985 году — на эпохальном выступлении на фестивале Live Aid (сам фестиваль, к слову, достоин отдельного кино). В какой-то мере обидно, что в ленту не попали многие другие вехи. И не менее величественное выступление Queen там же на Уэмбли в 1986-м. И героически записанные альбомы «Miracle», «Innuendo» и материал для «Made in Heaven». И собственно гибель Фредди. И концерт его памяти в 1992, где выступали, кажется, все, кто тогда был жив и мог еще взобраться на сцену (и глядя запись которого я, десятилетний, заработал первые седины). И еще многие абзацы с перечислением событий, обладающих бешеным кинематографическим потенциалом. Но главное авторы «Рапсодии» успели сделать — наполнить фильм тем, что и раскрывает всю сущность Фредди и Queen.
«Богемская рапсодия» — это иконографический портрет. Где без долгих разъяснений — в лаконичных символах и знаках — передана суть человека. Человека, которому не нужно было, чтобы его любили как мужчину или как сына. Ему нужно было, чтобы его любили как Гения. Чтобы восхищались не им, а его связью с миром прекрасного. Чтобы вожделенно смотрели не лёжа рядом, а в те моменты, когда он ставит на уши и лишает рассудка 75-тысячный стадион и еще полтора миллиарда телезрителей.
Возможно, один из самых важных моментов в фильме: когда Меркьюри за фортепиано на ходу сочиняет вступление будущей визитной карточки всей британской (да и мировой) рок-музыки и сам прерывается, цепенея от того, ЧТО только что сделал. Нарциссизм гения, а не человека.
И именно поэтому логично закрыть эту картину выступлением на Live Aid. Причем выступлением, воспроизведенным с невероятной дотошностью — вплоть до каждого взмаха руки. Фанаты даже умудрились сделать ролик со сравнением записи того самого выступления и его кино-версии (тем, кто еще не видел фильм: не вздумайте это видео включать, до этой сцены нужно расти весь фильм, чтобы полностью испытать ее величие; остальным будет интересно). Как такой запредельный формализм не погубил эпизод, а вместе с ним и всю «Богемскую рапсодию» — непонятно. Но получилось абсолютно наоборот: зрители выходят из зала совершенно чумные, с подтекшим макияжем и трясущимися от пережитого руками. Потому что никаких разговоров о сходстве актеров и героев, о гомосексуальности, о предательствах и покаяниях там уже не осталось. Не осталось ничего, кроме бесконечной любви к Гению. И как столько любви поместилось в обычной прямоугольной картинке — одному черту ведомо.