В середине июня на одном из комсомольских медиа-ресурсов komsomolsk.su появилось объявление о том, что в городе будет создано новое телевидение. Текст составил комсомольский журналист и редактор сайта-источника Александр Альдиев.

Альдиев всерьез в журналистике с 1998 года. За это время он поработал в газетах «Дальневосточный Комсомольск», «Свежий номер», «Коммерсантъ», публиковался как внештатник в федеральных изданиях; работал оператором на ГТРК «Комсомольск». В этом году он по представлению городского Союза журналистов был награжден администрацией города «Премией года — 2016».

В своем обращении к горожанам, которое уже повторила даже пресс-служба администрации города, Александр пишет, что юбилей в следующем году город может встретить без старейшего телеканала ГТРК «Комсомольск», который не выдерживает рыночной конкуренции. Сотрудники разбегаются, эфирные и производственные возможности студии сжались до одного новостного выпуска в день, перспектив мало. Хотя раньше «полторы сотни человек ежедневно рассказывали о разных аспектах жизни Приамурья». Альдиев пишет, что вокруг его сайта собралась инициативная группа, готовая запустить новое местное телевидение в интернете. Для этого команда уже занялась поиском инвесторов. Но требуется и участие горожан. Для старта новому медиа требуется от будущих зрителей триста тысяч рублей, сбор которых открыт на сайте nachinanie.ru.

Редактор «Флюгера» Алексей Ларин побеседовал с Александром Альдиевым о будущем телевидении и об отрасли в целом.

В своем обращении к городу и Риму ты пишешь, что телестудии ГТРК «Комсомольск» скоро может не стать. Что с ней происходит?

Студии, по факту, уже нет. Остался только корпункт [корреспондентский пункт, обслуживающий интересы удаленной централизованной редакции, в данном случае — ГТРК «Дальневосточная», находящейся в Хабаровске — прим. «Флюгера»]. Работают три журналиста и три оператора с несколькими техническими сотрудниками, — они выпускают «Вести Комсомольск». А если вспомнить, что раньше было… Часть из былого, кстати, перекочевала в Хабаровск вместе с людьми.

Почему так случилось? Ты пишешь про некую «невидимую руку рынка», сыгравшую разрушительную роль в этой истории. Можно подробнее?

Попытки прикрыть нашу студию были и при коммунистах, но тогда все они парировались: город стремительно рос, обещал даже стать областным центром, поэтому студию не трогали. Когда всё это закончилось, началось сворачивание вещания. Процесс сильно ускорился в тот момент, когда ушел на пенсию [бывший председатель ГТРК Владимир] Гинзбург, а студия потеряла самостоятельность и стала филиалом Хабаровска. Хабаровчанам наша студия объективно нафиг не нужна — они попытались всех местных рекламодателей переключить на себя. А филиал оказался, соответственно, без рекламных доходов. Ничего личного, чистый бизнес. «Невидимая рука рынка» убрала местного конкурента. Попутно вобрав в себя часть коллектива.

То есть проблему решит выход из структуры ВГТРК?

Нет. Уже поздно, надо делать все заново.

Надо было сразу становиться самостоятельными. Может быть, даже муниципальными, но никак не зависящими от ВГТРК, которая сейчас все филиалы по стране построила под одну гребенку.

Самая главная проблема, что многие сотрудники студии просто уехали из города, а смену никто не воспитывал. Как бы народ ни бесился по поводу нашей студии, но у нее были свои приятные особенности. Например, в виде разнообразных по темам передач — для пионеров, для пенсионеров и так далее. Сейчас не каждый федеральный канал так работает.

Но ВГТРК это большие деньги. Деньги, собственно, и выманивают из города журналистов. Откуда эти деньги возьмутся у вновь создаваемой студии? И откуда сейчас возьмутся люди, которых никто не воспитал?

Новые технологии позволяют обойтись меньшей кровью. Не надо столько народу, как раньше. И по поводу воспитания — сейчас еще есть кому учить и передавать опыт. Пусть они ушли со студии, но они работают в городе.

Большей или меньшей кровью, но содержание телеканала это все равно очень затратная история. В твоем обращении речь идет и о краудфандинге, и об инвесторах. Что за экономическая модель предполагается у нового медиа?

Сбор народных средств — это только первоначальный этап, чтобы можно было уже привлекать более серьезные средства. Есть ниша на местном рынке на целый ряд услуг, которая сейчас вообще никак не закрывается. Есть возможность получения грантов — причем очень приличных и на разные цели. В общем, как жить и зарабатывать на развитие — понятно. Осталась малость — создать точку опоры, с помощью которой мы перевернем мир. Причем в лучшую сторону.

Откуда столько оптимизма по поводу «как жить и зарабатывать»? В маленьких городах примеров успешного существования самостоятельных телевизионных медиа почти нет. А 250 тысяч населения по меркам медиа и крупных бизнесов, готовых размещаться на ТВ, это бесперспективно мало. Собственно, поэтому кадры и уходят работать в крупные сети. А грантозависимость для СМИ тоже скользкий путь: это все-такие не стабильный источник доходов предприятия. А тем, кто трудоустраивается, нужна стабильность.

Гранты, на самом деле, не основной источник доходов, но они позволяют решить многие проблемы. Основным источником доходов должна стать собственная деятельность.

А почему вообще ТВ? Тебе не кажется, что влияние телевизора сильно снижается?

Вообще речь идет об интернет-телевидении. Выход в эфир если и рассматривается, то как один из возможных способов распространения сигнала в будущем. Он довольно затратный, а если смотреть на то, что можно сделать сейчас на новых технологиях, — далеко не оптимальный. Если речь о классическом телевизоре и пойдет, то даже вещание через кабель выглядит более предпочтительным.

Что ты понимаешь под интернет-телевидением? Это полноценное вещание, но не в эфире, а в Сети? Или просто периодический выпуск передач?

Интернет-телеканалов сейчас множество, у них, как и у эфирных, есть четкая сетка вещания. Единственная разница — они распространяются через интернет или кабели интернет-провайдеров. Это удовольствие довольно дорогое, и сразу к нему прийти не получится. Поэтому надо медленно, поступательно двигаться вперед: сначала отдельные ролики и сюжеты, потом передачи и фильмы. И только когда будут соответствующие ресурсы, можно будет становиться «большим и красивым каналом». Благо, интернет позволяет осуществлять такое поступательное движение.

Вернемся еще ненадолго к краудфандингу. Я изучил все, что написано на площадке, где вы собираете деньги. У меня, например, масса вопросов по смете. Сто тысяч рублей за систему управления сайтом — это что-то по меркам стартапов (да и по любым, наверное, меркам) невероятное. Мы вот на бесплатной CMS работаем. При этом у вас в очень скромном зарплатном фонде в 50 тысяч рублей учтены минимум три сотрудника.
Вдобавок, мне мало понятно, зачем тратить деньги на первых порах на регистрацию СМИ и некоммерческой организации. Не лучше ли сперва запуститься и выяснить, получается ли у вас вообще работа как таковая, хочет ли вас кто-то смотреть, а потом уже приводить в порядок необязательные формальности? Для старта ведь хватит и банального ИП. Нас ведь, например, ничто не обязывает затевать НКО или другое юрлицо и сразу сдаваться в Роскомнадзор.

Это очень условная смета, и смысла ее расписывать буквально нет, так как непонятно, какая в итоге будет собрана сумма. Вот от нее уже и будет «скакать» реальная программа работы. CMS на самом деле очень крутая — в ней столько «пряников», она позволяет творить чудеса! А что касается старта, я уже на существующем ресурсе komsomolsk.su теоретически могу начать зарабатывать на рекламе. У меня в соцсетях и в рассылке уже больше 15 тысяч подписчиков. Но если затевать что-то серьезное, то сразу можно столкнуться с необходимостью проведения сделок через официальную бухгалтерию и так далее.

Что касается выбора формы ИП, ПАО и так далее, — они не подразумевают возможности получения грантов. Гранты выделяются исключительно некоммерческим организациям. Причем учрежденным без участия органов власти. В свое время я был и ИП, и учредителем ООО. Я все эти нюансы прочувствовал на собственном опыте. Так что выбор именно НКО совсем не случаен. Сейчас многие российские СМИ используют для своей деятельности именно её.

Ты говоришь, что осталось мало людей, и они делают лишь один выпуск в день. Тебя, как редактора, беспокоит только эта проблема в работе ГТРК «Комсомольск»? Или есть какие-то претензии к качеству, например? Еще что-нибудь? И вообще, каким должно быть сегодня телевидение, в твоем представлении? Чего хочет современный зритель?

Студия сейчас превратилась практически в частную сетевую радиостанцию по форме. Собственник, дабы не нести больших расходов на содержание сотрудников, сокращает их численность по максимуму и также максимально нагружает производственными обязанностями. Это приводит к тому, что если с сотрудником (путь он будет идеальным профессионалом) что-то случается — он идет в отпуск, рожает ребенка, заболевает — его просто некем заменить. А сетку вещания никто не отменял, реклама под информационные программы уже продана. Что делается в такой ситуации? Привлекается человек со стороны или со смежной службы, который обладает более низкой квалификацией и полноценно работать на новом месте какое-то время не может. Это еще в не самом плохом случае. А иногда начинаются серьезные проблемы, которые чреваты потерей рекламодателей и аудитории.

Что касается качества работы наших коллег из «Вести Комсомольск», то у них есть как удачные сюжеты, так и не очень. Причем сделаны они в рамках строгого формата российского государственного телевидения. У этих рамок есть свои плюсы и минусы, но их надо принять как данность, так как мы их изменить не можем. Причем подобные рамки есть практически у всех федеральных и крупных региональных СМИ. Они четко рассчитаны на конкретную аудиторию, стиль и так далее. Я не считаю себя в праве судить, и поэтому могу сказать только: «нравится» или «не нравится».

Я сам предпочитаю аналитические программы, которые не пользуются большой популярностью у массового зрителя. Поэтому всегда смотрю на то, какие цели ставятся при создании конкретного сюжета или материала. От этого зависит и форма, и содержание. Для раскрытия какой-то темы будет достаточно заметки в три строчки и видеоинформации в 30 секунд. А для какой-то темы и двух часов будет мало. Поэтому телевидение должно быть разное: короткое и насыщенное в прайм-тайм, и медленное и тягучее днем, как мексиканский сериал. Надо смотреть по обстановке.

Возвращаясь к нашим пенатам, понятно, что программы должны быть разными, и делаться разными людьми. Согласись, смешно выглядит, когда 50-летний дядька, отец взрослых детей, будет делать передачу для подростков.

Ну, подожди. «Программы должны быть разными» — это как-то мало тянет на концепцию нового медиа. Что-нибудь конкретнее можно? На каком языке будет говорить со зрителем новое телевидение, на какие темы? Обыватели, наверное, сразу заинтересуются, будет ли оно критическим по отношению к действительности? Будут ли там разные точки зрения? Как СМИ, которое ищет инвестора, будет отгораживаться от его претензий на вмешательство в редакционную политику? Ведь никто просто так в медиа не инвестирует, рано или поздно какие-нибудь условия начинают ставить. И так далее. Людям, которые сейчас должны принести вам деньги для старта, пусть и малые, захочется хоть в каких-то общих чертах представить, во что эти деньги воплотятся.

Даже если кого-то критикуешь, то вполне правильно дать возможность ему высказать свою точку зрения, и даже, может быть, подсказать путь решения возникшей проблемы. Ничего изобретать не надо, все правила для создания объективного материала придуманы даже не в XX веке, а гораздо раньше. И потом, я не вижу смысла в замалчивании проблем, особенно сейчас, когда социальные сети в отсутствии информации ведут себя вне зависимости от нашего желания. Если на нефтезаводе несколько лет назад новая установка «пахла», то никакие ухищрения пиарщиков и молчание руководителей завода не помогли скрыть проблему и возмущение граждан. Надо уметь доносить этот факт до заинтересованных сторон, чтобы потом не было мучительно больно. Есть замечательное определение термина «политика», которое мне очень нравится, — искусство возможного. Возможности есть всегда, вопрос только в том, какую цену мы готовы за их реализацию платить.

А что касается интереса людей, которые должны понимать, за что они отдадут деньги, то всё просто: новое СМИ должно стать возможностью донести свое мнение до сограждан по интересующим всех вопросам, а также рассказать о том, что сейчас не укладывается в строгие рамки форматов, существующих в нашем городе СМИ. Кто-то из наших коллег принципиально не ставит у себя политические материалы (как бы чего не вышло), кто-то про детскую спартакиаду (кто ее будет смотреть). Как это ни удивительно, но на страницы наших городских изданий не попадает довольно много событий. При этом они все законны.

Про запах нефтезавода, кстати. ГТРК «Комсомольск», явно подверженная административному давлению, тогда очень быстро перешла только на сюжеты с официальными комментариями директора предприятия. Начистоту говорили только независимые, которым платные ролики о роснефтевских вакансиях и до этого не светили. И которые, кстати, не рисковали тем, что следующий грант им не дадут за несговорчивость.

«Роснефть» гранты не раздает.

«Роснефть» — госкомпания. Гранты, о которых ты говоришь, — государственные. У нас, конечно, в государстве не все слава богу, но там где вопросы касаются денег и политики, отдельные гос.институты работают до изумления слаженно. Сегодня сказал гадость про госкомпанию — завтра пролетел в грантом. Так что не плюй в колодец. А работа журналиста — иногда и в колодец поплёвывать. В других странах к этому относятся как к профессиональной норме. У нас — как к неверности родине.

Государство у нас не так монолитно, как это принято считать. Тот же самый «Газпром» спокойно себе содержит НТВ и «Эхо Москвы», которые довольно часто стоят на противоположных позициях. Так и на местном уровне, нет такого единства, как бы этого кому-то ни хотелось. Есть возможность для маневра. Создать относительно независимое СМИ возможно только в том случае, если его финансирование на себя полностью возьмут подписчики. И это будет стоить не дешево.

У тебя описаны четыре задачи, которые будет выполнять новый канал. Со второй (связи между властью и обществом) всё более-менее ясно. С остальными тремя — не вполне. «Информационное содействие сокращению оттока населения в другие регионы страны, привлечению в город жителей и инвестиций из других регионов», патриотическое воспитание, укрепление межнациональных связей… СМИ обычно решает другие задачи.

Эти три пункта как раз и предназначены для получения грантов. Их можно рассматривать как социальную рекламу, которой нам никто не запрещает заниматься, тем более что есть о чем рассказать. Несмотря на все наши городские проблемы, есть свои «пряники», которые горожане порой даже не осознают или просто о них не знают.

Например, многие ли из наших земляков были на Амурских столбах? А это такое место, посетив которое, хочется туда приходить еще и еще. Рассказ об этом месте может проходить сразу как патриотическое воспитание, и как повышение инвестиционной привлекательности для развития туризма, и как укрепление межнациональных связей. Ведь это не только причудливая игра природы, но и место поклонения нанайцев. Расскажи читателям легенду, и нормальному человеку уже становится интересно, чем живет народ, на землю которого пришли когда-то советские граждане. Тут очень много нюансов, и часто они не выглядят тем, чем являются на самом деле. Плакатные призывы крепить дружбу между народами давно уже не работают, а вот интерес к культуре представителей соседнего народа может сработать гораздо лучше.

У нас ближайший соседний народ это Китай, простите, но давайте честно. Из нанайцев, которых, грубо говоря, осталось три калеки, пытаются уже пару десятилетий подряд насильно вытащить их этническую идентичность, которой по естественным причинам не осталось. Я понимаю, что на это могут зачем-то дать гранты. Но кому это интересно? Включая, кстати, нанайцев. Они давно уже никаким столбам не молятся. Они совсем такие же как мы.

Зря ты так думаешь. Есть энтузиасты. Я однажды делал интервью с худруком ансамбля «Гивана», и она рассказала, что к ней приходят заниматься вполне себе славянские девочки. Правда, некоторых из них приводят нанайские бабушки. Честно говоря, обидно будет, если культура этого народа уйдет в небытие. В итоге мы все станем беднее.

Ну, я же не про танцы. В Комсомольске есть курсы танцев живота. Но мы же не говорим об индусах в связи с этим и о культурных связях с ними здесь и сейчас. Культурное наследие нанайцев осталось. Но его хранителями уже не являются сами носители этой традиции. А деятельность, условно говоря, Минкульта выглядит так, будто у нас много нанайских традиционно живущих общин и им нужно помочь законсервироваться, протянуть еще немного в своем первобытном виде. Что, разумеется, не так, никаких общин уже нет. Что в итоге освещать-то? Увлечение культурой северных народов людьми, не имеющими к ней отношение? И какие социальные задачи это решает?

В конце концов, почему когда заходит речь про этнику, всюду нанайцы? Хотя татар у нас явно больше. И заметно нарастает присутствие других среднеазиатских народов. Их вообще все игнорируют и вспоминают только в ключе демографической проблематики, гастарбайтеров и вытекающей отсюда социальной неприязни. Я не говорю о том, что, например, татары делают сами, чтобы показать себя. Я о встречном ухаживании со стороны русских. Вот здесь-то очень много потенциальной социальной напряженности. А для кого-то уже актуальной.

Вопрос: какая связь между традиционной русской иконой и системами наведения и стыковки космических кораблей?

Когда в СССР стали разрабатывать системы стыковки для космических кораблей, стали думать, как определять расстояние между ними. С лазерами напряженка, с компьютерами тоже, 3D только в задумках. Стали наши ученые исследовать, что придумали живописцы, для передачи расстояния на плоской картине. И [советский физик-механик] Борис Раушенбах, обнаружил искомое в русской иконе и создал систему стыковки. Даже самое отвлеченное знание может оказаться полезным для сугубо утилитарных целей.

А почему всюду нанайцы, так потому что они коренные жители. Что касается выходцев из Средней Азии, я сам родом из Казахстана. Мой отец, стопроцентный казах, в нашей семье — самый большой фанат русской народной песни. Чем больше мы знаем о культуре соседей, тем меньше шансов, что возникнут межнациональные конфликты, во время которых бьют по лицу, а не по паспорту.